Страничка морского клуба "Александрия"
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ АНАПЫ В КРЫМ
(июнь 1990
года)
К 50-тилетию передачи Крыма
Украине
…На лучшем в мире судне – к лучшим в мире берегам, из Азии - в
Европу, от Кавказа – в Крым, из древней Горгиппии – в Таврию, Феодосию и
Афинеон, по волнам Понта Эвксинского…
В целях экономии времени в пути Сочи-Анапа и обратно
воспользовались быстроходной «Кометой». И уже вечером 23 июня, на
закате дня, подняли паруса
крейсерской яхты «Миф» и покинули Анапу с расчетом к утру быть у мыса
Железный Рог. В экипаже нас пятеро: основной экипаж из Анапы – капитан
Виталий Черенков, уже знакомый нам опытный яхтсмен, а теперь -
капитан, и старпом Олег Щукин, спортсмен, собирающий лавры на ниве
виндгляйдера; дополнительный экипаж из Сочи – тоже уже знакомые Надежда
Диденко, Надежда Волгина и Маша Ренева. Перед отплытием капитан Черенков
натянул леер в диаметральной плоскости судна, раздал страховочные пояса
и спасательные жилеты и, сделав официальное лицо, сказал, что
передвигаться по судну можно только в пристегнутом виде, дабы таким
образом препятствовать выпадению за борт нашей части команды…
Компасный курс 310, полный бейдевинд. В 20 часов прошли светящий
знак Благовещенский – мимо станицы Благовещенской и бывшей Синдской
гавани, в 22 часа – светящий знак Кубанский и уже в полночь подошли к
Железному Рогу. За неделю плавания предстояло пройти более двухсот
морских
миль вдоль кавказских и крымских берегов и постараться увидеть
черноморские берега глазами автора известной античной лоции – Перипла
Понта Эвксинского, писанного более двух тысяч лет назад наместником
Каппадокии, римским консулом Флавием Аррианом, совершившим плавание
вдоль берегов Понта.
Ночь была звездной – звезды на небе и звезды в море: за бортом в
морской пене рождались и гасли звезды–огоньки ноктилюк-ночесветок.
Утро встретили уже на другой стороне Керченского пролива, то
бишь Боспора Киммерийского, на подходе к крымскому мысу Кыз-Аул. Вдали
на северо-востоке в дымке виднелся мыс Такиль, а еще дальше – едва
различим за проливом – кавказский берег. Где-то там, за мысом Панагия
море скрывает древнее античное поселение с именем, похожим на шум
перекатываемой волной морской гальки – Корокондамма…
Керченский пролив в лучах восходящего солнца играл
золотисто-розовым с терракотой светом и казался уютным, почти
игрушечным. Безветрие…Тишь и гладь.
Солнце встает всё выше, день обещает быть жарким, море - гостеприимным.
Его так и звали древнегреческие мореходы, первыми освоившие дальние для
себя просторы - Понт Эвксинский - море Гостеприимное. Согласно мифу,
первыми вошли в него аргонавты, а к шестому веку до нашей эры на берегах
Понта появились десятки греческих поселений, просуществовавших – что
удивительно! – почти тысячелетие.
В 10-30 подошли к Кыз-Аульскому маяку – высокой башне на
равнинном, но обрывистом берегу. Пустынно на берегу, желтая степная
растительность уже выжжена солнцем, пустынно в море,только вдалеке
маячит пограничный катер.
Наконец,
подуло. Показалась стая дельфинов-белобочек – восемь голов. Глядя на
них, молодежь – Виталик, Олег и Маша, искупались, а мы не решились –
вода у берегов Крыма всегда холодная.
В 12 часов к нам подошел небольшой пограничный катер-сторожевик
«023». Первый суровый вопрос: «Почему так долго стояли у Кыз-Аульского
маяка?» – «Ветра не было» - оправдывались мы; - «А не видели ли вы яхты
«Диана», которая вышла из Керчи?» - «Нет, яхты «Диана» мы не видели» –
«А вообще видели хоть кого-нибудь?» – «Нет, никого не видели, кроме
вас». Позже выяснилось, что по Черному морю поползли слухи, будто «Миф»
увязался за «Дианой» и их видели вместе где-то в Керченском проливе.
С пограничниками
расстались ненадолго. Через полчаса к нам устремился маленький катерок
под кодовым названием «вельбот». Оказывается, запросили Анапу и там
сказали, что яхту «Новошип» они не знают и отход она не брала. Какой «Новошип»?
Пришлось капитану Черенкову с документами отправиться на сторожевик для
выяснения обстоятельств. Через 10 минут пограничники по рации вызывают
яхту «Новошип» и сообщают о прибытии нашего капитана на борт «023».
До нас, наконец, дошло, что
рекламное слово «NOVOSHIP»
от Новороссийского пароходства на борту принято пограничниками за
название судна.
А ветер тем
временем усиливается и мы – под парусами – всё более и всё с большей
скоростью удаляемся от сторожевика. И вот он уже едва различим на
горизонте. Как же мы без капитана?
В тревожном
ожидании наблюдаем в бинокль за катером. А нас уносит всё дальше!
Наконец, от катера отвалил «вельбот» и устремился к нам, а вслед за
ним направился и сам сторожевик. Вот куда уходят народные деньги!
В 12-30 капитан Черенков
благополучно возвращен на борт «Мифа», и в придачу
пограничники с доброй
душой щедро отвалили нам мешок твердокаменных прошлогодних галет.
Покончив с
передрягами, взяли курс на мыс Опук и через час были на его
траверзе.Тут к морю подходит и обрывается желтая всхолмленная степь.
Видно было, что и здесь неплохо устроились военные – ими освоены все
заметные высоты южного берега. Мыс Опук сложен рифовыми сарматскими
известняками, выдвинутыми в море. В античное время, то есть более 2
тысяч лет назад, уровень Черного моря был ниже современного метров на
пять, а Керченский пролив был уже и мельче. Мыс Тузла тогда выдавался
далеко в море и не был размыт, и здесь стояла неведомая нам Корокондамма.
Теперь она на дне пролива, как и многие другие античные города и
поселения.
В Перипле Понта
Эвксинского сообщается, что близ нынешней горы Опук когда-то была
«стоянка для кораблей, защищенная от западных ветров» и стоял город
Киммерик. Напротив него, в море, недалеко от материка, «два скалистых,
не очень больших острова». Города, конечно, давно нет – его поглотило
море. А что касается островов, то на современных морских картах они
называются Эльчан-Кая - Скалы-Корабли – это естественное продолжение в
море мыса Опук. Но за два тысячелетия
два скалистых острова
Эльчан-Кая превратились в четыре, меньшего размера, и море продолжает
свою разрушительную работу. Когда-нибудь исчезнут и эти островки,
издали действительно очень похожие на корабли. Ещё 2,5 тысячи лет о них
писал Гомер. За это время берега изменились, но море всё то же …
В 15 часов прошли
южнее скал Эльчан-Кая - высоких, с отвесными стенами, источенных морем у
основания. Миновали мыс Карангат, а к вечеру подошли к невысокому мысу
Чауда, как бы бронированному каменными
плитами. По Арриану
где-то в этом районе располагалось селение Казек: «от Киммерика до
деревни Казека, лежащей у моря, 180 стадиев». По Птоломею один стадий
равен одному кабельтову,то есть 185 метрам. Отметив положенное
расстояние, можно найти место бывшего поселения, но, увы, оно давно уже
скрыто морем. Мы на краю бывшей античной ойкумены и, проходя в миле от
берега, практически проходим над древней береговой линией, над
разрушенными и затопленными городами.
Мыс Карангат,
Узунларское озеро, мыс Чауда – все эти названия знакомы геологам по
названиям четвертичных морских террас: карангатской, узунларской,
чаудинской. Их имена даны по местности-эталону, где террисы описаны
наиболее полно. В здешних разрезах можно изучать отложения древнего
Черного моря, их возраст – десятки и сотни тысяч лет.
В 20 часов начинает
штормить, набрал силу ветер с дождем. Усилилась качка, увеличился крен,
из кранов потекла пресная вода. Разверзлись хляби небесные и оттуда тоже
потекло.
Ветер для парусника –
это хорошо, ведь только благодаря ветру свободен он в открытом море. Да
и бортовая качка у него меньше, чем у обычного судна. Впрочем, надо
сказать, что удовольствия, связанные с плаванием на парусной яхте,
весьма сомнительны, особенно в плохую погоду, и путешественника здесь
подстерегают, помимо морской болезни, когда тебя выворачивает и ты
ничего не соображаешь, множество других трудностей и неудобств. А
награда одна – печать моря, которой удостаиваются не все…
А сейчас «Миф»
кажется нам живым существом, и кажется, что не ветер, действуя на
паруса, «тащит» судно против волн и течений, а оно само всем напряжением
корпуса, мачты и парусов устремляется вперед, навстречу ветру, и,
кажется, преодолевает его. Это поразительное свойство парусных судов
ставит их в особый ряд транспортных средств. Плыть на парусном судне –
все равно, что ходить по земле пешком, да к тому же – босиком. Всё
увидишь, всё почувствуешь, всё поймешь…
Ночью вошли в обширный
Феодосийский залив – стало чуть спокойнее. В 1 час ночи подошли к порту
Феодосия, всё в огнях, на рейде – несколько крупных судов. Куда
швартоваться? Трудно сориентироваться – в Феодосии с моря все впервые.
На наши настойчивые запросы портнадзор не отвечал. Все спят.
Впередсмотрящий Олег,
сидя с биноклем на носу судна, комментировал обстановку. Отыскали
подходной створ с красными огнями на Защитном молу. Долго искали место
для подхода и стоянки. Наконец, в 2 часа ночи пришвартовались у
пассажирского причала, откуда потом нас безуспешно пытался выжить
капитан порта на более неудобное место. В этой ситуации капитан Черенков
при видимой лояльности проявил завидную твердость и даже нахальство – и
не ушел. Вахтенные на пирсе, быстро привыкнув к нам, всё время строго
следили за нашей безопасностью при швартовке пассажирских судов судов:
«Осторожно, видите, яхта стоит!»
И вот мы в Феодосии –
путь сюда занял 31 час - сутки с лишним. О, Феодосия –«Богом данная»! –
в своё время ты была одним из крупнейших античных городов Причерноморья
и сохранила – редкий случай – своё имя до настоящего времени, звавшись,
правда, в средневековье и Каффой. В древности Феодосийская гавань была
хорошо известна мореплавателям и считалась одной из лучших на Черном
море, то есть в Понте Эвксинском. За Феодосией начинался Горный Крым,
населенный в те далекие времена дикими племенами тавров; отсюда оно –
Таврида!
Теперь Феодосия –
курортное место и нам представилась возможность познакомиться с ней
поближе. Как театр начинается с вешалки, так город начинается с
общественного туалета – и тут оправдались наши худшие предположения. Но
не будем об этом. Бесконечные очереди, дефицит всего, сутолока, низкий
уровень сервиса, короче, знакомый нам провинциальный курорт
социалистических времен. Впрочем, не самый худший. Там, где город
сохранил узкие улочки с одноэтажными, крытыми черепицей домами – как-то
уютно и спокойно. Есть интересные по архитектуре старые здания,
средневековые
памятники. На остальное – глаза бы не глядели.
Не минули Феодосийской
галереи Айвазовского – она прекрасна, но, несмотря на многочисленных
посетителей, тоже несет на себе печать какого-то запустения. Кажется -
утеряна душа, а события стали мероприятиями. И только полотна
Айвазовского, Богаевского, Волошина, как и прежде, сверкают бриллиантами
в этом нечищенном ожерелье.
Свечи «за успех
безнадежного предприятия» в Феодосии поставить не удалось – храм был
закрыт. Но пожертвовали рубли недавно отреставрированной церковушке
Екатерины Великомученицы, что у автостанции. Лет 15 назад здание было
заброшенным, теперь – отстраивается. И слава богу!
В связи со штормовой
погодой решили времени не терять и съездить в Карадагский заповедник на
автобусе, заодно посмотреть причал – можно ли причалить завтра?
Рейсовый автобус «Феодосия-Биостанция» за час домчал нас троих – меня,
Надежду и Машу – до места.
В
Карадагском филиале института биологии южных морей им. Ковалевского мы
зашли в научный отдел и познакомились с кандидатом биологических наук
Александром Михайловичем Рощиным. У него редкая специальность – альголог,
и очень узкая вдобавок – изучение микроскопических диатомовых
водорослей, сыгравших огромную роль в
жизни Земли. Вдохновенно и с юмором он открыл нам некоторые их
тайны, и даже предоставил возможность поближе познакомиться с этими
одноклеточными под микроскопом с 200-кратным увеличением. Несмотря на
узкую специальность, Алексей Михайлович – человек обширных познаний,
поэтому за короткой время он непринужденно познакомил нас и с основными
направлениями альгологии, и с окружающим ландшафтом, и с сотрудниками
филиала. Приятной была встреча с давним знакомым по Кавказскому
заповеднику –
Михаилом Евгеньевичем Кузнецовым, теперь инженером-дендрологом
Карадагского заповедника, а впоследствии его директором.
Побывав на причале
биостанции, мы выяснили, что стоянка неудобная, а при волнении –
опасная. Побродили вдоль берега моря, перебрали карадагскую гальку,
полюбовались цветущими каперсами – таких у нас в Сочи нет и не будет.
Один из душистых бело-розовых цветков преступно похитили и храним до сих
пор как память.
Рядом с биостанцией –
поселок Курортное, старые Отузы. Здесь по Арриану была пустынная гавань
скифо-тавров Афинеон и начиналась земля диких кочевых племен. Но ничто
теперь не напоминает о ни о той древней поре, ни о недавних крымских
татарах, разве что остатки горных дорог в виноградниках, да разрушенные
каменные кладки на склонах. К вечеру автобус, догоняя ливень, вернул нас
в вечный город Феодосию.
Утром приготовили
впрок обед и в 9-30 покинули спокойную Феодосийскую гавань. В 10 часов
проходим мыс Ильи, еще через полчаса – узкий мыс Киик-Атлама. Отсюда
начинается живописный Южный берег Крыма. Вот мы уже в Коктебельском
заливе, над которым крепкий северный ветер гонит низкие свинцово-серые
тучи, вспенивает голубовато-серое море: «кок-теп-эль» – «страна синих
гор»…
Путешествие во времени
продолжается. «Миф» наяву и в воображении уносит нас всё дальше вдоль
крымских берегов – в античную Киммерию, самую древнюю из известных стран
Причерноморья: «Там киммериян печальная область, покрытая вечно влажным
туманом и мглой облаков» – таковы представления древних греков о Крыме
словами Гомера.
«Миф» идет с сильным
креном – капитан не стал менять передний парус-геную на штормовой
стаксель, в критический момент решительно приводя судно к ветру, чтобы
не лечь парусами на воду. Нас то и дело захлестывает волной, и мы
стремительно несемся навстречу мрачному и притягательному
Карадагу – древнему,
потухшему и размытому морем вулкану.
Темная масса Карадага
– в грозовых тучах. Его обрывы, башни и гребни как видения выступают из
рассеивающегося тумана. Впервые вижу с моря Чертов Палец – причудливый
высокий останец в оконечности Магнитного хребта. Отсюда вниз к
Сердоликовой бухте идет дикое ущелье Гяур-Бах. Вот Змеиная балка, по
которой мы спускались много лет назад…
Головокружительные по
высоте стены древнего вулкана обрываются в море, обнажая потоки
застывших лав и толщи туфобрекчий. Огромными веерами развернуты
столбчатые базальты – это бывшее раскаленное жерло грандиозного вулкана,
который «ожил» более 100 миллионов лет назад. А теперь в его узких
скалистых бухтах тяжело бьется море.
Под защитой Карадага
ветер стих и море успокоилось. Мы приблизились к уходящей круто вверх
скале Маяк и к Золотым Воротам – удивительной каменной арке недалеко от
берега. Ученые считают, что берега Карадага почти не разрушаются морем.
Может быть этой самой картиной любовались и древние греки, и скифы, и
генуэзцы? А может быть – сам Одиссей?
Но нам уже пора в обратный путь. В 13 часов подошли к Курортному –
древнему Афинеону, прошли недалеко от причала биостанции и повернули в
море, а через полтора часа Карадаг туманным видением остался за кормой.
Наш капитан, который по всему видно с морем на «ты», решительно
вел судно навстречу шквальному ветру. При смене галса приходилось быть
начеку, поскольку все, то что до того лежало спокойно, могло в один
момент соскочить со своего места и – упасть, покатиться, разбиться,
разлиться. Спускаясь в каюту, мы применялись к горизонту судна и оттого
казалось, что газовая плита – она на подвеске – стояла вертикально, а на
ней как приклеенные сбоку держались чайник и кастрюля с борщом.
Наступил вечер, зашло солнце, но берег выглядел безжизненным – ни
огонька. Пустынным было и море. Дождь шел, не переставая. За кормой один
за другим гасли огни маяков.
С трудом узнали белый проблесковый Чаудинский маяк. Где-то впереди
должны быть Скалы-Корабли – не налететь бы! По очереди напряженно
смотрим в бинокль прямо по курсу – в темноту и дождь. И вдруг перед нами
- белые буруны! Скалы! Проскочили буквально в нескольких метрах…капитан
Черенков, определенно, родился в рубашке.
В 23 часа прошли мыс Опук. Дождь, гроза, штормит, тяжелые вахты.
Долго и бесполезно взывали на 16-ом канале к опукским пограничникам,
согласно строгим указаниям пограничников феодосийских, но, увы, кто же
будет сторожить в такую ночь!
К утру подошли к мысу Железный Рог. С трудом уговорили капитана
пойти поспать после бессонной ночи. Олег, намаявшись, уже спал под
столом, даже не сняв комбинезон – всё равно, если что, придется
натягивать мокрое.
Сплошной ливень прибил волны и море стало похожим на песчаную серую
пустыню. С юго-запада шла крупная зыбь – отголосок шторма. Подплыл
какой-то одинокий крупный дельфин, вытаращил на нас глаза, нырнул и
больше не появлялся. У Благовещенской вышли на связь с пограничниками,
они поинтересовались, где мы находимся, сколько миль до берега, есть ли
кто с нами рядом – призрак яхты «Диана» преследовал нас всю дорогу…
Появилось солнце, а вместе с ним ветерок. Все стали раздеваться и
скоро яхта, увешанная мокрыми непромоканцами, комбинезонами, брюками,
свитерами, уставленная кедами и резиновыми сапогами, стала напоминать
цыганский табор. После обеда почитали лоцию – любимую книгу писателя
Стивенсона. Просмотрели конспект по мореходной астрономии – теперь все
подряд
знают, что такое альмукантарат.
А «Миф» тем временем
на всех парусах летел к дому. В 16 часов подошли к Анапе, где нас в море
на катере встретил радостный Оганян, начальник яхт-клуба, радостный
оттого, что все живы и судно невредимо. Путешествие закончено.
Час прощанья с морем короткий и грустный, а воспоминания –
радостные и долгие. И цветок каперса между страницами старой книги до
сих пор хранит свой запах – запах опаленной солнцем и овеянной морскими
ветрами крымской земли.
Надежда
Диденко
Анапа–Феодосия–Курортное-
